Шестеренки
Любая участь — это шестерёнка
В Божественной, умом незримой Схеме.
Все формы продолжаются настолько,
Насколько им положено Системой.
И гений, убиенный на рассвете,
И душегуб, паливший из нагана,
Нужны для величайшей из Комедий,
Две роли, две судьбы, две части Плана.
Посвящение Оахаке
Вот так и начинается любовь:
Идешь по городу, и к солнцу,
Боль в глазах,
И старый камень, тень на миг схватив,
Лишь усмехнется над твоим поспешным шагом.
А ты, в свои заботы погружен,
Вдруг остановишься и вот оно нахлынет,
И осознаешь для себя внезапно, как странно ты влюблен
Вот в этот старый камень, окна, двери…
И в это золото, бегущее по стенам,
В которых дух, страдания, надежды
Пиитов прошлого, и те же, что твои,
Страданья, дух, надежды — под копирку…
Вот так и начинается любовь:
Уедешь — словно вырвали кусок
Из сердца, и останешься надолго
Ты с продолжением любви
Со всей ее неугомонной болью.
Но лучше так… Но лучше так…
Не скрою, что я не выбирал себя, себе,
Но лучше так, с любовью и к любви,
С ее началом, продолженьем и утратой…
Расплатой нам за все всего лишь смерть,
Но без нее и жизни не бывает,
Так лучше жить в любви с ее
Началом, продолженьем и утратой…
Мой крест
(по мотивам христианской притчи)
—
Мой крест тяжёл,
Но Боженька не дал
Мне что-то легче
Этого креста:
Иду по жизни, сея суету,
Себе не рад и веку своему.
Жизнь по себе не очень-то проста,
Зачем мне тяжесть этого креста?
Я спать не мог, жалел себя полночи.
Ругал себя, и этим утомлён,
Как наяву, увидел странный сон.
Вот этот сон, не будет лишних слов.
Я в поле, а на нём мильон крестов.
— Ну выбирай, — мне Боженька сказал.
Я аж неделю крест свой выбирал!
Все примерял по весу и размеру.
— Страданиям, — я думал, — знаю цену!
Но распластался под любым из них.
(Да что я знал о ближних о своих!)
Вот крест стоит,
Посилен,
И, вполне,
Подходит мне
И моему горбу:
— Вот этот я, пожалуй, и возьму!
Вот заживу! Тоска не надоест!
Но Боженька сказал:
— Вот этот крест
И был твоим.
А то, что не твоё,
Осталось в поле.
Каждому своё.
…
Орёт будильник,
Дочку разбужу,
И крест свой
До могилы донесу.
Мы — воры
Он философ.
Она его любит.
Он: Мы — воры или баловни судьбы,
У мрака забираем наши дни,
Из древа в пепел — огонёк на час,
Пройдёт лишь миг, никто не вспомнит нас.
Она: А как же наша скорая любовь,
Что требует, зовёт и грудь сжигает?
Все станет пеплом?
Ну скажи!
Он: Кто знает?
Я много книг прочёл, ища ответ,
Из них я понял, что ответа нет.
Она. Смотри какая ясная луна,
И свежесть устриц, и песок в отливе,
Налей вина, любимый, будь счастливей,
Светись, чтоб осветить.
Он: Слова, слова…
Их много…
Она: Но пока любовь жива,
Мы украдём наш самый лучший час,
А вслед за ним пускай забудут нас.
Две дачи
Я, как ребёнок, мчался с дачи,
С моей женой, в карсите — сын.
Опять скандал, вражда маячит,
Опять оплёваны бежим.
За разом раз, мосты сжигая
Из-за родительских речей,
Мы с этой дачи удираем,
Другая хуже, by the way.
Как только сунешься на дачу,
Ты сразу в чём-то виноватый,
Моя любимая заплачет,
И плохо всем,
И вот крылатый
Дрожит на нитке херувим,
А мы оплёваны бежим.
Судьба полна вопросов трудных,
Но почему? — хочу понять,
Нас ранят те, кто больше любит,
Нас лечат те, кому плевать.
А утром скайпы-телефоны,
Все извинятся, прощены.
Обсудим холодильник новый
И кто привозит шашлыки.
…
Сижу на кухоньке, пью пиво,
Фигачит старый холодильник
На фотке мама с папой живы,
Я с ними пью за свой полтинник.
Посвящение кричащим
Если ты промолчал,
Значит ты поддержал.
Никого не сужу!
Но с начала начал,
Зло трубит, там, где люди как овцы молчат:
“Тсс, авось пронесёт и не нас порешат”.
Нет проблем!
Оставайся покорной овцой,
Но когда твой хозяин придёт за тобой,
Хоть вопи, не вопи, ты, приятель один,
Не крича за других, ты их боль заслужил.
Потому и суров человеческий век,
Что, забившись в углы, зло принял человек,
Потому и хозяева есть у людей,
Что молчим, опасаясь нужды и цепей.
Если только наш мир в чистоте содержать,
Если вместе за шкирку возьмём подлеца.
То совсем по-другому всё станет вокруг,
И ни вор, ни убийца не схватят страну.
Но мечты, всё мечты,
И слова, всё слова,
Ждут, кричащих о воле, тюрьма да сума.
…
А овечки спокойны: у двери спит пёс,
И в кормушку, возможно, закинут овёс.
В стиле Киплинга
Коль соберешься в дальний путь,
Мои услышь слова:
Восток иль Запад —
То не суть:
Везде ОДНА тоска.
Везде насилуют и пьют,
Кто слаб, всегда не прав,
Хвальбу убийцам воздают,
В почете жесткий нрав.
Ты не изменишься ничуть
И мир не даст тебе
Ответа на вопрос
В чем суть…
Как жить мне в этой тьме?
Но есть один простой рецепт
Для поиска себя:
Люби, дари, и отдавай
И не дополни зла.
Восток иль Запад
То не суть, —
Названия тюрьмы,
В которой начался твой путь
Но есть побег из тьмы.
Чем больше знаю я людей
Чем больше знаю я людей,
Тем больше нравятся гадюки,
Я не давлю теперь червей,
И хлеб даю бездомной суке.
Не страшен мне живой вулкан,
Понятны мне пустыни, реки,
И рёв волны, и ураган,
Мне не страшнее человека.
За милым благостным лицом
И сладко-мудрыми речами,
Бывает скрыт такой дурдом,
Что безопасней серпентарий.
Мы травим бедную планету,
Любой червяк полезней нас,
Но мало нам! — уже ракету,
Мы строим, чтоб попасть на Марс.
Я апп поставил на Андроид,
Он мониторит небосвод,
Когда же мощный астероид,
Весь этот цирк к хренам снесёт.
И может новая порода,
Придёт на смену дурачью,
И возликует Мать-Природа,
Смотря на мудрую змею.
На краю не Земли и не Рая
На краю не Земли и не Рая
Между Богом и морем людей
В неоткрытых слоях ожиданья
Есть страна нерожденных детей.
В день седьмой Бог слепил манекен,
Лик святой свой узрев в грязной луже,
И потом, не замечен никем,
Вдунул в глину бессмертную душу.
И дыханье Начала Начал
Вознеслось, след в Адаме оставя,
И нашло себе тихий причал
На клочке не Земли и не Рая.
Кто когда-то стоял на перроне
Частью в радости,
Частью в тоске,
Тот поймет две причины безмолвья,
Что царит в той чудесной стране.
Там детские души
Под солнечным душем
Порхают в лиманах лугов
И звезды ночами
Поют “Баю-баю”
И шлют целый сонм
Сладких снов.
И в минуту, когда, отступая,
Мука криком крошит небеса,
На младенца оттуда слетает
Вечных Дух, как на землю роса.
А если сердечко молчит, как гранит,
И мамина грудь молоком захлебнулась,
Душа, вставши первой, в дверь рая стучит,
Хоть очередь в рай не на век растянулась.
И там со святыми пьет утренний чай
Свободна от права болеть и страдать.
Мы не встретимся больше,
Как жаль,
Что дороги не в круг сведены —
Смерть однажды нас вывезет в даль
От и так недоступной страны.
Там детские души
Под солнечным душем
Порхают в лиманах лугов
И звезды ночами
Поют “Баю-баю”
И шлют целый сонм
Сладких снов.
Страна зависит от людей
Страна зависит от людей,
И с ними связанных идей,
И если дьявольским идеям,
Покорно внемлют не злодеи,
То, Бог, спаси блаженный люд,
Кому, что пряник, то и кнут.
Я написал небольшую юмористическую пьесу в шекспировском стиле. Если вы ее поймете, то вы работали в софтверной компании
Роман Савин
СМЕРТЬ ТЕСТИРОВЩИКА
Скрам в трех спринтах
Конференс рум. Пятница. Вечер.
Тестировщик 1:
— Ах как же задолбал аджайл!!
Нас дрючат, как при вотерфоле.
Тестировщик 2:
— При вотерфоле больше воли!
Аджайл же — клетка!
Тестировщик 1:
— И не говори…
А мы в ней — дрессированные львы.
Тестировщик 2 подходит к окну:
— Уж время пить,
Сверкает бар призывно,
А мы на митинге,
По милости дебила.
В конференс рум входит Программист.
— Ну вот и я!
Тестировщик 2:
— Привет, исчадье ада!
Программист:
— Я попрошу, вот этого не надо!
Ты здесь смеялся, я же там рыдал,
Когда тебе пи уаны возвращал.
Тебе плевать, а я слезой утрусь,
Когда я багу cannot репродьюс.
Программист пытается изобразить на пальцах количество возвращенных им багов первого приоритета. Он делает вид, что пальцев не хватает. Он лжет.
Несмотря на скорые п*здюли, рожа у него наглая, довольная.
Тестировщик 1, обращаясь к Программисту:
— Мой сударь, был ли тот чекин,
Что разбомбил на Дженкинсе весь билд,
Произведен перстами,
Что я вижу?
Программист:
— Как дождь, что теребит по мокрой крыше,
Так те перста Питоном обливались!
Тестировщик 1 перебивает его:
— А те перста проверить обломались,
Последствия чекина?
Иль сэндбокс, тебе был выдан
Для храненья порно?
Иль для битков, что майнишь ты один?
В конференс рум врывается Менеджер Разработчиков:
— Где тот чудак, что сделал тот чек-ин?
Программист:
— Я здесь.
Не бейте, дядя, по лицу.
Менеджер Разработчиков:
— Вот спринт идет к логичному концу,
А эти двое
(он указывает на тестировщиков)
Уже с утра планируют напиться
Чтобы навек из памяти стереть
Беспомощность пред билдом полетевшим.
Программист:
— Виновен я! Чек-ин я сделал в спешке!
Но на моей машине все вполне,
Работало.
То было не во сне:
Весь codebase как стройный эвкалипт.
Не падал даже Джава факинг Скрипт.
(пытаясь разрядить ситуацию)
— Ну да, не сынтегрировал я код
Проходит все. И эта боль пройдет.
Тестировщик 2 вдруг хватается за сердце и падает на пол.
— Я сдохну здесь! Ах детки, ах жена!
Я вас не видел, видел эти рожи.
Тестировщик 2 с презрением смотрит на склонившегося над ним Программиста.
— Свои года я растерял,
Не долюбил, не догулял,
И как последний идиот,
Сидел, тестировал твой код.
Показывает ему средний палец и испускает дух.
—
Понедельник. Утро.
Постмортем митинг только что закончился и Тестировщик 1, потерявший друга, стоит одиноко в той самой конференс рум.
Тестировщик 1 обращается к зрителю:
— Увы, друзья! Он не дотестил спринт,
Та юзер стори, стала сиротою.
А я пока вам истину открою,
Как гражданин, как ментор, как пиит:
Все тленно: баги, дэйтабэйс релейшн,
SDLC, и даже отомейшн,
Хоть тести день и ночь без перерыва
Ты не протестишь до конца софтвЫа
Увеличение на лицо Тестировщика 1. Он смотрит зрителю прямо в глаза:
— Так фигли ты сидишь сейчас за компом?
И почему ты до сих пор не в баре?
Ты почему не пьешь сейчас с друзьями?
И не играешь, скажем, в Хейло Файф?
Поверь, не надо, дохнуть из-за стресса,
Прогресс плевал на жертвы для прогресса.
Пусть по ночам Селениум фигачит,
А ты, мой друг, иди и отдыхай.
(задумавшись)
— Хотя с тобой мы знаем наперед,
Что фиг чего Селениум найдет.
Тестировщик 1 сжигает стикер с осиротевшей юзер стори и развеивает пепел по конференс рум.
Занавес.